Моргана никогда не винила Мордреда в том, что он не считает её матерью. Отчасти, она его понимала, так как Игрейну тоже сложно было назвать хорошей матерью, но всё же Моргана испытывала к ней нежные чувства, которые спокойно растаяли, когда мать приняла сан Христианской церкви, отрекаясь от всего, что было дорого их семье. Теперь она просто равнодушно отзывается об этой женщине, считая своей матерью Вивианну - тётку по крови, но мать по духу. Мордред тоже воспитывался не ею, пожалуй, он даже не вспомнил бы её, если бы ему не сказали, кто она. Считает ли он своей матерью Моргаузу, которой Моргана оставила мальчика на воспитание, исчезая где-то за горизонтом в Камелоте?
Моргана никогда не винила Моргаузу в том, что Мордред считает её матерью. Она его воспитывала, посвящая всю себя только ему. Особенно, когда старшие сыновья уехали в Камелот, Лот умер, а Мордред оказался почти единственным мужчиной, который помог ей забыться. Конечно, он будет любить ту, которая рядом, которая заботится о нём, которая более земная и человечная, нежели далёкая Леди Моргана. Возможно, Моргауза увидела в этом свою корысть, но она хотя бы искреннее его любила, не то, что Моргана, которая так спокойно оставила его. Конечно, жрица утешала себя тем, что в Лотиане её ребёнок в безопасности, у него есть учителя, воспитатели, сверстники, что это их судьба, и Мордред должен был это понять, как понимала сама Моргана.
Моргана никогда не винила себя в том, что Мордред не считает её матерью. Она вовсе не обязана его воспитывать. В древности, сыновья жриц воспитывались отцами, если мать знала его имя, и это считалось более чём почётно. Если же дитё было зачато во время костров Белтайна, то он считался сыном бога, и не имел земного отца, значит, воспитывался где угодно, но не матерью. Если это, конечно, была не девочка, которую можно отдать на обучение. Сейчас мало что поменялось.  Моргана не может быть просто матерью, не может кормить грудью, не может приседать перед маленьким ребёнком и вырезать рыцарей из дерева. Она просто не умеет делать всего этого, не может ограничить свой мир холодным Лотианом и одним маленьким сыном, сыном, даже не дочерью! Она не могла отдать его Артуру, Матерь Великая, она даже сказать ему до сих пор не может. Наблюдает за его попытками завести детей с Гвиневрой, за тем, как он винит себя и свою королеву, но молчит, с тоской осознавая, что Артур никогда не признает сына. Всему виной эта новая церковь, эти чопорные священники, славящие своего мёртвого тирана. Разве бог может быть так жесток, что покарает своих детей даже за греховные мысли? Может ли он так ненавидеть людей, как говорят все мужчины в рясах? Как можно запрещать людям любить жизнь, если ради этого они и созданы? Моргана не могла всего этого понять, с каким-то ужасом глядя на то, во что превращается любимая ею с детства страна. Теперь уже не дракон реет над войском Артура, а ненавистный крест. Её брат никогда не признает сына от собственной сестры, ведь это считается грехом, по мнению новой церкви. Что они могут знать о любви, о жизни, если всё, на что падает их взор, кажется им греховными? Что они могут знать о Великом браке, в котором родился Мордред, что он не просто сын Артура и его сестры, что он сын Бога и Богини, он не имеет земных родителей. А уж в кого вселился Бог – решать не им, и даже не Моргане, какой бы властью она не обладала. Но они не поймут, не примут, это всё лежит за гранью их разума, и они наседают на Артура во главе со своей глупой королевой.
Моргана пыталась это предотвратить, напоминала Артуру о тех обетах, которые он некогда давал ей и другим детям Богини. Он обещал равно любить Иисуса и Матерь, обещал, что не вырубит священных рощ, не запретит костры Белтайна, не позволит... но он предал их всех. Во имя чего? Гвиневры? "Спасения вечной души"? Какого-то мира, в котором он её пытался убедить? Какой может быть мил, если Матерь отвернётся от них? Не будет плодородия почвы, не будет плодородия жертвы, деревьев, зверей... Все люди обречены умереть в этом новом "мире". И Жрица не может смотреть на это со спокойным равнодушием.
Моргана была совсем одна. Большая часть её учителей не дожила до этого дня, а половина живых покинули её, соглашаясь с Артуром, отрекаясь от всего того, что должно быть свято, что было свято. Пытаются убедить её, что их время прошло, что нужно приклонить колени перед алтарём и осенить себя крестным знаменем. Она чувствовала полное одиночество, но оно лишь давало ей больше сил и решимости. Артур предатель, а предателей казнят по всем законам. Он не достоин трона и Экскалибура. Она сама станет карающей дланью Матери, она восстановит справедливость. На трон вступит человек, для которого законы Авалона не были пустым звуком. Человек, который не позволит священникам руководить собой. Человек, который спасёт эту страну.
Мой сын.
Мордред.
Её сын единственный наследник Артура, и священники не смогут это отрицать. Пусть сейчас он представлен лишь как её сын, а касаемо отца гадает весь двор. Знает ли сам Мордред, кто его отец, или Моргауза сохранила эту тайну? Может ли сама Моргана доверится человеку, которого почти не знает? Ей хватит мужества громко произнести в пиршественном зале имя отца Мордреда, но уже не сможет остановить ту лавину, которую запустят её слова.
На что король-олень, если есть молодой олень?
Моргана была готова. Она слышала о своём сыне немало, но почти не была с ним знакома. Знала лишь, что он красивый и образованный юноша, который всегда был вежлив с ней, называя "Леди Морганой", и не всегда исправлялся на "матушку". Он уже отличился на поле боя и на турнирах и завоевал любовь знати. Наверное, Моргана должна была гордиться им, ей об этом говорили все фрейлины королевы, но сама жрица не знала, что испытывает к этому юноше, как и не знала о его чувствах к ней.
Она нашла его на крепостной стене. И, увидев его спину, едва не споткнулась на последней ступеньке. Она, Моргана Авалонская, Верховная Жрица Богини, не знает, что сказать собственному сыну. В какой-то момент мелькнула мысль о том, что лучше бы ему всё это сказала Моргауза, она бы нашла нужные слова, сказала бы как мать сыну, а не Верховная Жрица - слуге Богини. Но нет, это дело лишь для неё, никто более не сможет сделать это. Она даже не была уверена. справится ли с этим сама.
- Мордред, - Моргана поравнялась с ним, приветствуя сына кивком головы, - поздравляю тебя с рыцарством, пусть и запоздало, - конечно, тогда к нему первая побежала Моргауза, а сама Моргана отправилась к Артуру на очередную аудиенцию, лишь взглянув на сына и решив, что он не нуждается в её присутствии. Он уже слишком взрослый, что бы любить её, как и она слишком стара, что бы проникаться к кому-то нежными чувствами. 
И в этом нет ничьей вины.